– Ничего удивительного, – ответил Улисс. – Сам подумай, врывается к ним посреди ночи какой-то подозрительный коала, задает странные вопросы…

– Надо было тебе пойти со мной. Тебя-то они знают. Может, сходим?

Но Улисс покачал головой и лукаво усмехнулся.

– Нет, Марио. Сейчас мы с тобой нанесем визит нашему старому другу Бенджамину Кроту.

Шпион от удивления вытаращил на лиса глаза.

– Он-то нам зачем?

– Поехали, поехали! По дороге объясню!

Но их ждало разочарование. Бенджамина Крота, снимавшего квартиру на последнем этаже пятиэтажки недалеко от Городского Археологического Музея, дома не оказалось.

– Может, уехал? – предположил Марио. – Он ведь не здешний…

– Может быть… – задумчиво ответил Улисс. Ну вот, сначала пропадает саблезубый старец Ефрат, теперь археолог… Странно все это. Однако в то, что Крот покинул Градбург, не очень верилось.

– Марио, давай-ка заглянем в музей, – предложил Улисс.

– Так ведь он закрыт, – заметил коала.

– Заглянем в закрытый музей.

– Улисс, я понимаю, что Крот имеет прямое отношение к музею. Но ведь сейчас ночь!

– Ну и что? Разве по ночам музеи перестают быть музеями? Марио, давай просто сделаем это. Скорее всего, мы там никого не обнаружим, но ведь нам уже не привыкать, верно?

Шпион пожал плечами. В музей так в музей. Всяко лучше, чем сидеть без дела…

На заднем дворе музея перед ступеньками, ведущими в здание, стоял одинокий автофургон, принадлежащий шоферу-философу суслику Георгию. Свет висящего над крыльцом фонаря падал на фургон и немного на лежащие чуть поодаль, возле забора, большие деревянные бочки. Две из них в данный момент были обитаемы: в одной расположился Бенджамин Крот, а в другой – суслик Георгий.

– Подумать только, я ей так верил! – ныл Крот. – Я был убежден, что она на самом деле тайный агент! А она оказалась обычной школьницей, да еще и сообщницей Улисса!

– Профессор, мы же договорились… – мягко вставил Георгий, но не был услышан.

– Я любил ее всей душой! Всем сердцем! А она играла мной!

– Профессор…

– Забавлялась, как игрушкой!

– Профессор!

Археолог осекся.

– Ой, я, кажется, опять говорил о Берте.

– Да, немножко, – подтвердил Георгий.

– Я не специально!

– Так у нас ничего не выйдет, – заметил суслик. – Может, оставим эту затею? Мне кажется, что вы не очень стремитесь стать философом.

– Нет-нет, я хочу! Пожалуйста, научите меня! Мне так нравится эта ваша позиция про то, что всё фигня.

– Не всё фигня, – строго возразил Георгий. – Мы сами – вовсе не фигня. А вот все остальное – фигня и не имеет никакого значения. Потому что мир – это проекция нашего сознания, вне коего никакого мира не существует.

Последняя фраза озадачила енота.

– Если так… То почему она меня не любит?!

– Неужели не понятно? Потому что вы не хотите, чтобы она вас любила.

– Как это? – опешил Крот.

– А разве нет? Неужели вы хотите, чтобы вашей подругой стала школьница, обманщица, жестокая мошенница?

– Э-э… Вот когда вы так говорите, то я и правда не очень этого хочу. Но ведь я считал ее тайным агентом!

– И что? Разве она тайный агент?

– Нет…

– А кто же она на самом деле?

– Школьница. Обманщица. Жестокая мошенница. – Крот нахмурился. – Что-то она мне уже не так нравится, как раньше. Хм… Фигня какая-то получается.

Георгий довольно улыбнулся.

– Вот видите, я же говорил. Фигня.

– Да-да, теперь я понимаю! – возбужденно прошептал енот. – Всё фигня! Так значит, я смогу стать философом?

– Посмотрим… Пока что за вас все я делаю. Вот как мы поступим. С утра мы с вами пустимся странствовать по свету и познавать себя и мир – что, по сути, одно и то же. Это лучшая школа для начинающего философа, сторонника теории избирательного пофигизма. Этот термин я только что придумал, между прочим. Нравится?

– Очень! И куда мы поедем?

– Никуда не поедем. Мы пойдем пешком.

– Ой…

– Да. И без денег.

– Но…

– Без еды.

– Ох…

– Только так. Иначе ничего не выйдет.

– А если нам понадобится еда? Или деньги?

– Дадут.

– Кто?

– Понятия не имею. Кого придумаем, те и дадут. Ведь мир – он… что?

– Ммм… Круглый?

– Нет. Он проекция нашего сознания. Хотя пока что, – суслик кинул на собеседника сочувственный взгляд, – только моего.

– Но… Скажите, Георгий…

– Зовите меня учитель.

– Хорошо. А вы зовите меня профессор.

– Я и так зову вас профессор.

– Тогда тоже зовите меня учитель.

Георгий окинул Крота долгим взглядом. Археолог поежился.

– Хорошо, продолжайте звать меня профессор.

– Спасибо, – кивнул Георгий.

– Так вот, учитель… Зачем нам скитаться? Может, останемся в бочках? Вы же говорили, что бочки – это лучшая школа для философа.

– Верно, но в этой школе вы прогуливаете слишком много уроков. Так что теперь я вас направляю в школу для особо трудных философов. Не расстраивайтесь, профессор, вам понравится. Только представьте – скитания, без денег, без еды, стертые в кровь лапы…

– И правда, – содрогнувшись, выдавил из себя Крот. – Звучит соблазнительно.

– Профессор, вас же никто не заставляет. Можете отказаться и вернуться домой, чтобы продолжить жить в сплошном негативе и умереть от отчаяния.

– Нет-нет! Я хочу стать таким же спокойным, как вы, так что я согласен на все!

– Вот это я одобряю. А умереть от отчаяния – нет. Это не самая умная смерть. Профессор, вы слышали философскую притчу про Смерть?

– Нет.

– Слушайте.

Философская притча про смерть, рассказанная сусликом Георгием

Давным-давно, в очень мрачные времена жила на свете семья сусликов, муж и жена. Были они звери тихие, скромные и добрые. Поэтому другие звери их всячески обижали. И вот как-то родилась у сусликов дочь.

– Тяжело ей придется, – вздохнула мама. – Будут обижать ее, как обижают нас.

– Нет! – возразил отец. – Мы дадим ей такое имя, что все станут ее бояться и не посмеют обидеть! Мы назовем ее Смерть!